Куклин Евгений - Служебный Вход
Евгений Куклин
СЛУЖЕБНЫЙ ВХОД
Лейтенант второй час бороздил, рассматривал улицы. Он шёл по центру
большого незнакомого города. И праздное шатание доставляло ему истинное
удовольствие. Приятно было купить молочный пломбир у толстой, едва
вмещающейся в киоске мороженщицы; держать на весу хрустящий стаканчик,
слизывать белую шапку, выплывшую словно маковка над стенами ветхозаветной
церквушки. Постоять в фирменном, удивительно роскошном магазине -
посмотреть на суетных покупателей и в глазки-личики симпатичных продавщиц.
Всю неделю лили дожди, соединяясь в один пасмурно-осенний, а сегодня день
выдался замечательный и Андрей ощущал невесомую, неуловимую свободу каждым
сантиметром своей кожи. Неспешно, он разглядывал деловой и праздный
субботний люд. Прохожие в свою очередь не обделяли его вниманием, кто-то
смотрел насмешливо, кто-то сочувственно, а офицеры (их так много в этом
городе) хмурились и скользили не замечающими взглядами. На Беликове была
форма, именуемая в армейских курилках - партизанской. Шинель солдатского
сукна, весьма изношенная, с полевыми погонами лейтенанта, брезентовый
ремень (на его внутренней стороне от предыдущих владельцев остался
чернильный пацифистский значок). На ногах бились кирзовые сапоги, а купол
головы с прозрачно-красными ушами венчала замызганная пилотка, на ней -
овальная кокарда.
Беликов был абсолютно штатским человеком, и мирная жизнь, вновь заполнившая
окружающее пространство, радовала его, казалась ясной и умопомрачительно
разнообразной. Две недели назад запасники начали изучать новый ракетный
комплекс, значительно более точный, чем предшествующий, с разбросом
попаданий не более ширины обычной улочки.
Ленивый прохладный ветер колыхал рваную полосу отклеившейся афишки, и
казалось, будто собака длинным, розовым языком зализывает свою рану или
обиду на весь белый свет. Осень - начало сезона, среди старых и
покоробившихся от плохого клея афиш - листы репертуарных планов, но по
настоящему привлекал глаз затейливый листок: , и
несколько имен. В прошлое увольнение Беликов ходил в кино - холодный,
рижский детектив, полный и скучающий зал. Поэзию лейтенант-инженер давно не
читал, имена ничего не говорили: .
Дворец культуры упрятан в глуби квартала, каменные ступени вели к
сумрачному фасаду, из него выпирали белые колонны, символизирующие
уверенную поступь и радость труда. Касса размещалась слева от входа в
низком полуподвальчике. . В самом здании два
зала: красный и синий, вечером, по обыкновению в одном из них крутили
фильмы. Поэтическая заварушка готовится в красном, излишне торжественном
зале. Впереди бум газет и жажда слова.
В гардеробе Беликов испытал неприятное замешательство. Сняв шинель, он
принял арестантский вид - остался без ремня, перетягивал пряжку - после
шинели она болталось на животе, как гирька от часов-ходиков. Прилетели
нарядно прикинутые девицы, и лейтенант, торопясь, так затянулся, что не
совсем плавно перешел в курсанта-первогодка с осиной талией. Позади
засмеялись, и одна, как смешливая ученица. Андрей проклял свои звездочки,
военкоматовского капитана и всех "Пиночетов", вместе взятых.
Тут же подскочил бледнолицый неврастеник, хватал за рукав и что-то горячо
толковал. Беликов едва отстоял казенную шинель, буркнул: ,
и с напрочь испорченным настроением вошел в зал.
Зал был плюшевым. Лейтенант по-партизански пристроился недалеко от прохода,
чтобы тихо уйти, если будет заумно или слишком затянется.
Погас свет, лишь на сцене - два круга - ры